К лошадям Семён привык с детства. Держаться в седле его научили если не раньше, чем ходить, то примерно в то же самое время - точно. Собственно, где-то по этой причине он и не мыслил отдыха без этих четвероногих друзей человека. Отправляясь на отдых не на Дон, а в эту полузаброшенную деревеньку, Семён вначале рвался забрать своего любимого жеребца, но прикинув, в какую копеечку обойдётся перевозка друга в такую даль, да и сколько переживаний принесёт, с прискорбием вынужден был отказаться. Но зато в одном из ближайших населённых пунктов обнаружился до крайности вредный жеребец неопределённой породы (но определённо с владимирскими корнями), которого хозяин согласился сдать во временное пользование заезжему казаку за буквально смехотворные деньги (а что? Кормёжка весь месяц за счёт Семёна, уход, опять же; а практической надобности в лошади в хозяйстве среди лета не было). Собственно, на этом буланом звере за два метра в холке и восседал сейчас казак, совершенно довольный жизнью. Жеребец поначалу попытался возражать, но быстро понял, что с этим наездником ему не тягаться, и смирился. Но косил всё равно мстительно: мол, будет ещё и на нашей улице праздник!
Семён покачивался на широкой спине коня в такт его мерным шагам, и не очень-то следил за дорогой: тропка есть, и ладно - лошадь зверь умный, дорогу назад найдёт. Жеребец, которого хозяин не иначе спьяну назвал Манькой, походя срывал листики с ближайших кустов. Не от голода, а так, для порядка.
А Чапаев тем временем в мыслях был очень далеко от этого среднерусского леса вместе с его кустами и ленивыми лошадьми. Мыслями он был дома. И мысли эти были отнюдь не радостными, как можно подумать. Собственно, именно из-за этих мыслей Семён и отправился в отпуск подальше от родных краёв...
А мысли, честно говоря, были просты до крайности. Семён не хотел жениться. Не то чтобы вообще, наглухо. Просто в данный момент совершенно не испытывал подобной потребности, ему и так неплохо было. А родители отчего-то вбили себе в головы, что он, как старший сын обязан жениться и обзавестись сыном, читай - наследником. И всё бы ничего, но они решили, что он должен сделать это очень срочно и немедленно. Хорошо хоть, мать проговорилась в письме... Зная своих родителей, Семён был абсолютно уверен, что спокойного отпуска дома не будет. Более того, он был совершенно уверен, что как только он попадёт домой, там тут же начнут под всевозможными предлогами "чисто случайно" появляться "замечательные во всех отношениях" девушки. Языком чесать мать умела всегда, а уж расхвалить любимого сына (даже почти не преувеличивая, что самое смешное!) перед подругами - и вовсе милое дело.
Ругаться с ни в чём не повинными девушками, как и с насквозь виноватыми, но оттого не менее любимыми родителями Семёну очень не хотелось. Собственно, именно поэтому он и решил провести отпуск (бОльшую его часть, во всяком случае), подальше от семейного гнезда. Хотя бы для того, чтобы придумать, как помягче отвязаться от чрезмерной материнской заботы. Причём в этом вопросе ему даже отец, дед и прадед, вместе взятые, помочь не могли - во-первых, с втемяшившей себе что-то в голову матушкой спорить опасно для жизни, а, во-вторых, они, хоть и молча, хоть и с поправками, но были вполне согласны с ней...
Как назло, в голову не лезло ни одной дельной мысли. Кроме того, было душно и очень хотелось добраться до живописной и прохладной даже в такую погоду речушки, названия которой Семён так до сих пор и не удосужился узнать.
Из мрачной задумчивости казака вывела неожиданная смена пейзажа. Судя по всему, заморенный жарой и оводами жеребец втихаря сделал круг и выбрел к деревне с другой стороны. Сюда Семёна ещё не заносило (и не удивительно - освоился на новом месте только вчера), хотя, кажется, вот эти самые развалины церкви (православная казачья душа укоризненно покачала головой при виде такого кощунства) он уже видел издалека. Он уже собрался, было, повернуть коня и направиться к речке (отпуск же, чего себя морить лишний раз?), но тут его внимание привлекли какие-то шорохи и возня внутри церкви.
Семён задумчиво пыхнул трубкой, придержал её рукой и поинтересовался у коня, как у единственного собеседника:
Ну что, Манька? Может, посмотрим? А то мало ли какая нечисть в поруганной церкви шалить может...
Конь выразительно фыркнул, высказывая всё, что он думает об умственных способностях своего временного хозяина, но промолчал. Семён ещё несколько раз в задумчивости пыхнул трубкой. Потом решительно спрыгнул на землю, намотал повод коня на сук ближайшего крупного дерева, вытряхнул трубку, продул и убрал ценный предмет обихода в карман. Поправил ремень и, тихо ступая босыми ногами, неторопливо двинулся внутрь заброшенного строения.
После яркого солнца в сумраке, царящем под обгорелыми стенами, он сначала совершенно ничего не увидел. Замер, шагнув вбок из дверного проёма, проморгался. В дальнем углу кто-то возился. Присмотревшись, Семён едва не присвистнул от удвиления. Никак и правда ведьма?! - ошарашенно подумал он, осторожно подкрадываясь к сидящей на корточках спиной к нему женской фигуре. По здравом размышлении, отогнав наваждения, вызванные гнетущей атмосферой этого места, Семён всё-таки пришёл к выводу, что нет, не ведьма. И волосы собранные в хвост, и лопата опять же...
Тьфу, о чём я вообще думаю?! - вдруг опомнился он. - Майор Чапаев, отставить! Какая нафиг ведьма в двадцать первом веке среди бела дня?! Перегрелся, не иначе, что казачьи сказки вспомнил да нечисть всюду мерещатся. А вот чёрные археологи - это, пожалуй, объективная реальность. И похуже иных ведьм будет...
- А что это мы тут копаем, красна девица? - ехидно осведомился Семён, внушительно (на самом деле, скорее комично - в его-то виде) упирая руки в бока, у совершенно игнорирующей его присутствие копательницы. Про красну девицу само вырвалось - не иначе, под влиянием деревенской атмосферы. Время здесь, казалось, остановилось о-очень давно.

-Ой дядь, вот ты меня напугал, я уж подумала что призрак чей-то атакует! А что копаем? Как что, землю-матушку. Спросишь зачем, отвечу. Работа у меня такая, я ищу всякие старые безделушки, да и всякие нужные вещи.. Вот так вот. Дядь пойдем на свет ,а то я тут глаза сломаю, пока пойму кто предо мной стоит. – затараторила девушка. Чапаев уже начал несолидно похрюкивать со смеху от такого монолога, но пока ещё держал себя в руках. Особенно от обращения "дядь"...
Однако с идеей выйти на свет он был согласен - во-первых, темнота тут была чёрная и беспросветная, как запой прапорщика Васюкова, а во-вторых... Ну давила на него атмосфера этого разрушенного здания, и ещё как давила! То казалось, будто кто-то спину взглядом буравит, то холодок какой-то по шее протягивался, то силуэты всякие в темноте будто бы проступали... Конечно, несколько стыдно было осознавать - боевой офицер, а какие-то тёмные руины такую жуть нагоняют. Но поскольку человек он был глубоко (хотя и нерегулярно) верующий, и местами даже несколько суеверный (как, в принципе, и большинство военных), в этот раз всё-таки решил довериться неприятным ощущениям и поспешил покинуть негостеприимные руины.
Девушка выскочила на траву, как будто за ней кто-то гнался, а Семён привалился плечом к дверному проёму, щурясь на яркое солнце и с любопытством оглядывая свою неожиданную находку. Ладно скроеная, симпатичная девушка под слоем пыли была похожа максимум на юного чертёнка, а на ведьму не тянула никак. Подумав, Чапаев решил, что и на "чёрного копателя" она тоже как-то не тянет. Ну... мелковатая, что ли? И, опять же, одна.
Хотя на местную она не тянула тем более...
Вдруг, посмотрев на Семёна, странная девушка звонко расхохоталась. Хм...
Впрочем, вспышка смеха прошла так же быстро, как и началась, и девушка даже соизволила прокомментировать случившееся:
-Извини дядь, у меня бывает, - с трудом выдохнула она, закуривая. Чапаев сдержал вздох разочарования - курящих женщин он крайне недолюбливал. Да и мужчин, каждый час прикладывающихся к пачке сигарет, на бегу, тоже. Другое дело - трубка. Это занятие не терпящее суеты, можно сказать, целый ритуал, которым можно заняться только в определённом настроении, когда есть свободное время крепко подумать, неспеша раскладывая мысли по полочкам. Ещё уважал хорошие сигары (скорее всего сказались, восторг и восхищение Эрнесто Геварой, который буквально был его кумиром детства), но сам их не любил.
-Кхм. А вы кто вообще? И куда путь держите? - с улыбкой поинтересовалась девушка, покосившись на мрачного Маньку, с ненавистью разглядывающего куст крапивы перед носом.
- Собственно, никуда конкретно, - Семён пожал плечами. - Гуляю я, ибо в отпуске. Вот думаю догулять до речки, потому как от жары этой что мне, что ему, - он кивнул на коня, - уже тошно. А вас в эти дикие края каким ветром занесло?